Судебная психиатрия: карательное и гуманное меню в наличии

Некоторое время назад меня в качестве эксперта пригласили принять участие в телепередаче РЕН-ТВ "Справедливость", которую ведет известный адвокат-депутат Андрей Макаров. Передача была посвящена судебным ошибкам.

"Судебная ошибка" – это весьма условное понятие. Как правило, за ним стоит целый ряд острых проблем социальной, правовой и нравственной жизни. Вот и в телепередаче один из сюжетов поднял массу вопросов, на которые нет однозначных ответов.

История достойна телесериала. Причем она еще не закончена: пострадавшие от судебных ошибок в этой истории люди до сих пор добиваются справедливых решений.

История началась 17 апреля 2003 года. Именно в этот день в прокуратуру Новоселицкого района Ставропольского края обратилась с заявлением жительница села Китаевского Марина Медкова о том, что 12 апреля 2003 года ушла из дома и не вернулась ее 14-летняя дочь Татьяна Медкова.

Следователем прокуратуры неоднократно принимались решения об отказе в возбуждении уголовного дела по этому заявлению. Происходило это потому, что пропавшую девочку несколько раз видели после исчезновения в самом селе Китаевском. Но домой она так и не приходила. И уже 5 ноября 2003 года, фактически через восемь месяцев после первого заявления, было возбуждено уголовное дело в связи с безвестным исчезновением Татьяны Медковой.

Розыск девочки был поручен, как и полагается, сотрудникам местного уголовного розыска. 19 декабря того же года оперативники получают информацию, что Татьяну накануне исчезновения видели вместе с ее 17-летним братом Дмитрием Медковым. Сразу после получения этой информации Дима был доставлен в местный отдел милиции. Его опрос (как известно, оперативники, в отличие от следователей, не допрашивают, а именно опрашивают, как того и требует закон) проводил сотрудник уголовного розыска Сергей Каргалев. Он спросил у Димы – почему тот во время самых первых бесед с сотрудниками милиции по поводу пропажи сестры не рассказал им о том, что в доме помимо самого Димы находился его друг Алексей Хиленко.

Далее, как следует, из материалов уголовного дела, Дима Медков ответил: "Дайте мне сигарету, и я вам сейчас все расскажу". Другой оперативник, Алексей Михнев, дал Диме сигарету. Тот подошел к окну, закурил и через несколько минут в подробностях стал рассказывать о том, как он якобы поссорился с сестрой, ударил ее, она упала, стукнулась головой о батарею. Потом, с его слов, в комнату зашел Хиленко, спросил Диму – что случилось? Дима ответил, что Татьяна не дышит и, видимо, умерла. Затем, согласно рассказу Димы, он поднял тело, положил его на плечо, вынес во двор. Недалеко от бани он, якобы, расчленил тело на восемь частей и затем сжег в печи бани. Одновременно он сжег и вещи Татьяны. Поскольку, по версии Димы, тело плохо горело, он подкидывал в печь старую резину и дрова. После этого он якобы смыл кровь с топора и лопаты, вернулся в дом, сказал Хиленко, что труп он закопал, и просил об этом никому не рассказывать.

Об этом страшном признании оперативники сразу доложили начальнику милиции. Тот, в свою очередь, моментально сообщил все прокурору района. По согласованию с прокурором Диме было предложено написать явку с повинной.

Такое быстрое признание и наличие информации о том, что Татьяну Медкову видели после исчезновения в селе, вызвало у оперативников сомнения в правдивости рассказа Димы. По их предложению и по согласованию с прокурором района было принято решение о проверке показаний Медкова на детекторе лжи. И такая проверка была проведена. Самое удивительное - она подтвердила, что Медков говорит правду.

Во многом схожую явку с повинной сделал и Алексей Хиленко. Он рассказал оперативникам, что видел, как Дима поругался с сестрой, ударил ее, после чего она лежала в комнате и не дышала. Хиленко подтвердил слова Димы о том, что тот просил его никому не рассказывать о случившемся.

Уже в ходе расследования Хиленко стал давать следователю прокуратуры несколько иные показания. Он сообщил, что помогал Медкову выносить труп и видел, как тот расчленял тело сестры. Хиленко так же, как и Медков, был задержан и помещен в изолятор временного содержания.

На следующий день после задержания Медкова и Хиленко начальник отдела милиции вызвал оперативников и передал им просьбу прокурора района больше не работать с задержанными, так как те уже дают признательные показания следователю.

Для всей нашей истории важно отметить, что после 19 декабря, то есть после написания явок с повинной Медковым и Хиленко, ни Каргалев, ни Михнев, ни другие оперативники не участвовали в проведении ни одного следственного действия по данному уголовному делу. И не имели никаких контактов ни с Медковым, ни с Хиленко.

Расследование вели следователи прокуратуры. Медков и Хиленко в мельчайших деталях рассказывали о преступлении, подтвердили свои показания на месте происшествия. Важно отметить, что в топке бани следователями были обнаружены металлические заклепки от сумки Тани, которая исчезла из дома вместе с ней. А Дима давал показания, что именно эту сумку он сжег в топке вместе с телом.

В соответствии с действующим Уголовно-процессуальным кодексом Дмитрию Медкову, как обвиняемому в особо тяжком преступлении – убийстве, была назначена судебно-психиатрическая экспертиза. 5 мая 2004 года по уголовному делу № 74046 комиссией экспертов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского вынесено заключение о состоянии психического здоровья Дмитрия Медкова. Отметим, что в состав комиссии входили судебно-психиатрические эксперты - кандидаты медицинских наук, психиатры В.Г. Василевский, В.Д. Бадмаева, кандидат психологических наук, психолог М.В. Морозова. Все названные специалисты имеют многолетний опыт практической деятельности в судебной психиатрии, являются авторами учебников и научных работ в этой сфере. Результаты заключения докладывал врач-психиатр Н.В. Большакова. Согласно заключению, Дима Медков "страдает хроническим психическим расстройством в форме шизофрении, а именно "параноидной шизофренией", которое развилось задолго до совершения правонарушения и в период, относящийся к инкриминируемому деянию, лишало его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими".

Говоря простым языком, психиатры заключили, что Дима – невменяемый человек в самом прямом, медицинском смысле этого слова. Кроме того, названные психиатры и психолог заключили, что Дмитрий Медков "по своему психическому состоянию (бредоподобное фантазирование, субъективизм, своеобразие суждений, склонность к формированию некоррегируемых концепций, бредовые идеи отношения при нарушении критики и прогноза) не может предстать перед судом, принимать участие в судебно-следственных мероприятиях. По своему психическому состоянию (гебоидные нарушения с эмоциональной извращенностью, холодностью, жестокостью, склонностью к импульсивной агрессии, параноидная настороженность, бредовые идеи отношения) с учетом содеянного Медков представляет особую социальную опасность, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа".

Психолог в своем заключении дополнительно указал, что у Димы Медкова развита "повышенная склонность к фантазированию, тенденция к ориентации на маловероятные и слабые основания при восприятии отдельных объектов, а также склонность к концептуальным трудно коррегируемым построениям и стремление к уходу от реальных проблем в мир собственных фантазий, что ограничивает указанную выше способность. Вместе с тем, по своему психическому состоянию испытуемый не способен давать показания". Именно по результатам такого экспертного заключения суд принял решение направить Дмитрия Медкова на принудительное лечение.

Дима находится в психбольнице вместе с особо опасными маньяками.

Но проходит три года… и Татьяна Медкова – сестра Димы – находится! Звонит матери, говорит, что жива и здорова. Оказывается, что она сбежала в ваххабитское село к любимому молодому человеку. Там вышла за него замуж, родила ребенка.

То, что нашлась именно Татьяна Медкова, подтверждено показаниями родственников и результатами генетической экспертизы.

Диму Медкова освобождают из психиатрической больницы, где он провел почти три с половиной года!
В январе 2009 года уже другие ученые проводят новую судебно-психиатрическую экспертизу в отношении Димы. В этот раз в состав комиссии входят два доктора медицинских наук – В.В. Вандыш-Бубко и Н.К. Харитонова, а также кандидат медицинских наук Д.А. Малкин, доктор психологических наук, профессор Ф.С. Сафуанова и психолог А.С. Калашникова. Докладывает результаты экспертизы кандидат медицинских наук, психиатр Д.Н. Корзун.

Новая комиссия дает совершенно иное заключение. Она констатирует, что "у Медкова имеется психическое расстройство в форме смешанного расстройства личности на органически неполноценной почве, однако в период проведения с ним следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по уголовному делу № 74046, а также по состоянию на 5 мая 2004 года Медков параноидальной шизофренией не страдал".

Как видим, при идентичном описании состояния и поведения Димы Медкова в 2004 и в 2009 годах выводы двух комиссий ученых – психиатров и психологов – оказываются по сути взаимоисключающими.

Вполне естественно, что после выхода Димы Медкова из психиатрической больницы, он и его родственники стали требовать восстановления справедливости и наказания виновных. Они обратились в средства массовой информации за помощью. И получили ее. В СМИ были распространены заявления Димы о том, что работники милиции – Сергей Каргалев и Алексей Михнев – якобы пытали его, приковывали наручниками к батарее, били наполненной водой пластиковой бутылкой, ставили на "растяжку", пытали током и т.д.

В нашей сегодняшней жизни можно вспомнить немало случаев, когда в милиции именно таким образом и выбивали "признательные показания". Но с Димой Медковым ситуация иная. В ходе следствия он неоднократно проходил медицинское освидетельствование на предмет наличия телесных повреждений. Это было сделано и сразу после написания явки с повинной, и в период нахождения в ИВС. С ним много раз беседовали работники прокуратуры на предмет установления добровольного или принудительного характера показаний. Выясняли - не оказывали ли на него физического и психического воздействия работники милиции. Никаких заявлений он ни разу не делал. Не заявлял он этого и докторам-психиатрам!

Но судебная ошибка в общественном мнении всегда требует наказания лиц, ее допустивших.
И в этот раз такие виновные были найдены. Ими оказались оперативники Сергей Каргалев и Алексей Михнев. И уже против них заводится уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.3 ст.286 Уголовного кодекса (совершение действий, явно выходящих за пределы их полномочий, которые повлекли существенные нарушения прав и законных интересов граждан). А действия, исходя из материалов уголовного дела, заключались в том, что оперативники в тот злополучный день – 19 декабря 2003 года – угрозами принудили Диму написать явку с повинной, а Алексея Хиленко заставили признаться в том, что он помогал Диме сжечь несуществующий труп.

В конечном итоге судья Октябрьского районного суда Ставропольского края Олег Амвросов вынес в отношении Каргалева и Михнева обвинительный приговор. Каждый из них осужден к трем годам лишения свободы условно.

В этой ситуации уже оперативники считают, что в отношении них допущена судебная ошибка. Они, конечно, обжаловали приговор в кассационном порядке. Сейчас ждут решения Ставропольского краевого суда.

Не хочу, чтобы эта публикация была воспринята, как давление на указанный суд. Для меня главное во всей этой истории другое.

Даже если мы допустим ситуацию, при которой работники милиции действительно оказывали психологическое воздействие на Диму (а физического воздействия из материалов обоих дел вообще не усматривается), то в психиатрическую больницу его упекли не оперативники! Они ведь не уполномочены определять – шизофреник человек или нет. Но ведь именно на основании диагноза "параноидальная шизофрения" Дима Медков на три с половиной года был упрятан в психиатрическую больницу!

И что у нас за наука такая, судебная психиатрия, которая может кардинально изменить диагноз? Признать человека опасным психически больным, заключить его в "желтый дом", а потом, как ни в чем не бывало, сделать вывод о том, что человек здоров?

Прочитав внимательно оба заключения комиссий ученых о психическом здоровье Димы, я, например, так и не понял – здоров он или нет. Я думаю, что этого не понимают ни оперативники , ни следователи, ни судьи.
То, что случилось с Димой, с точки зрения постановки психиатрического диагноза может произойти с каждым человеком, которому назначается такого рода экспертиза. И можно ли в полной мере полагаться на заключение такого рода комиссий, если даже они даются профессорами?

По расчетам психиатра Евгения Цымбала, в среднем на одну судебно-психиатрическую экспертизу затрачивается 2 часа 19 минут. В этот временной отрезок решаются судьбы людей. Иногда эти решения приводят к изоляции людей на долгие годы. Поражают региональные различия в судебно-психиатрических заключениях. Например, в одних субъектах РФ среди всех испытуемых вменяемыми признаются 8-9 процентов, в других – до 75 процентов. Шизофрениками объявляются в одних регионах менее 2-х процентов обследуемых, в других – до 80 процентов.

Изжил ли себя термин "карательная психиатрия"? Ведь, похоже, психическое состояние Димы Медкова оценивалось оба раза не с точки зрения науки, а исходя из "политической целесообразности". Как можно было убедиться, в судебно-психиатрическом "меню" всегда есть и карательные, и гуманные "блюда".

Ссылка на статью